Учиться у классиков

[1]

Раздумывая о воспитании молодых композиторов, я считаю, что образовательная система призвана, прежде всего, научить учиться у классиков. Желая понять, в чем сила и величие больших художников XX века — Стравинского, Прокофьева, Бартока, я всегда обнаруживаю для себя, что чем крупнее композитор, тем (при всем его новаторстве) сильнее его связи с классическими традициями. Я нахожу у них глубокое переосмысление того, что накопило музыкальное искусство предшествующих эпох. Претворить это в собственном творчестве на новой основе — сложнейшая задача: ведь композитор должен извлечь из всего этого богатейшего арсенала не просто технические приемы, а живительные соки для собственного творчества.

Конечно, учебный процесс, занятия с педагогом должны помочь овладению гармонией, полифонией, оркестровкой, формой. Но мы знаем немало примеров, когда музыкант, окончив консерваторию, способен грамотно, по всем правилам оркестровать, а его собственная партитура лишена «дыхания», фантазии. Наверное, молодой композитор, учась на классических образцах, должен не просто овладевать техническим мастерством, но видеть в музыке классиков великолепные примеры использования художественных средств для воплощения сегодня уже иных, современных задач.

Не могу не вспомнить в связи с этим Стравинского: он обладал удивительным умением; брать для своих новатор­ских сочинений какие-то приемы, элементы из старых стилей и форм музыкального искусства, по-новому переосмысливая их для воплощения своих замыслов. Думается, что при всей разнице творческих индивидуальностей музыка прошлого должна быть для нас своеобразным «мостом в XXI век», искусство которого явится результатом всего предшеству­ющего художественного развития человечества.

Сегодня одна из глобальных проблем в музыкальном искусстве — это существование огромного разрыва между так называемой серьезной и так называемой легкой музыкой. Разрыв этот проявляется в совершенно разных «музыкальных языках у композиторов», в совершенно различных слушательских аудиториях. Конечно, людей, предпочитающих песню, романс, танцевальную музыку, эстраду, всегда было (и, наверное, всегда будет) гораздо больше, чем тех, кто получает наслаждение от симфонической или оперной музыки. Но в последнее время этот разрыв между ними увеличился. Наверное, отчасти по той причине, что язык, например, современной музыки очень усложнился и уже очень мало кто его понимает. В то же время на другом полюсе широчайшее распространение получила поп- и рок-музыка, очень часто отличающаяся упрощенным и ограниченным кругом художественных средств. В этих эстрадных жанрах мы часто встречаемся с обращением к таким темам, к которым легкая музыка ранее никогда не обращалась, которые были гораздо более закономерными для академических жанров серьезной музыки: для оперы, оратории, симфонии. Ныне же появились рок-оратории, рок-оперы. И их авторы часто обращаются к значительным философским, этическим и социальным темам. Вспомним рок-оперу «Иисус Христос — суперзвезда», моно-рок-оперу «Гамлет». Конечно, подобное расширение, обогащение диапазона эстрадного жанра — явление плодотворное. Это раздвигает его стилистические рамки, открывает новые художественные возможности. Но вместе с тем, как это часто бывает, у этого явления есть и обратная, теневая сторона.

Дело в том, что всеядность современной легкой музыки, ее чрезмерная художественная самоуверенность и амбициозность привели к тому, что миллионы ее поклонников стали довольствоваться лишь подобным искусством, уверовав, что ему подвластны все самые большие и сложные житейские и философские темы; что стилистикой, выразительными средствами рок-музыки можно отразить любые темы, образы и характеры.

Но палитры этих средств и приемов современной легкой музыки (как бы они ни обогащались за счет завоеваний большого классического искусства), конечно же, недостаточно для адекватного музыкального воплощения трагедий Шекспира, романов Толстого, Достоевского. И у поклонников рок-музыки создается ложное впечатление, что через обращения их кумиров к подобным темам они приобщаются к самому высокому и философски значительному. А по существу происходит отторжение от «высоких» жанров, утверждается ложная и наивная уверенность, что рок-музыке подвластно все. И для миллионов молодых людей огромный, прекрасный и богатейший мир музыки — оперной, симфонической, хоровой, народной — заменяется гораздо меньшим и ограниченным (хотя во многом и замечательным) миром рока.

В то же время в современной симфонической, оперной музыке происходят, по-видимому, разумные и необходимые процессы на пути демократизации, доступности серьезной музыки, своего рода шаги навстречу рок-музыке. Многие композиторы в своих оперных, балетных, симфонических партитурах широко используют принципы песенного мелодизма, ритмы современной танцевальной музыки, стремясь быть более понятными и доступными для публики. Может быть, наиболее ярко эти тенденции проявились в американ­ской музыке (Гершвин, Бернстайн), в отдельных произведениях мы встречаемся с ними и у отечественных композиторов (Щедрин, Канчели, Эшпай).

Эта проблема всегда занимала и меня, так как я постоян­но работаю в разных жанрах. И в музыке балета «Сотворение мира», и в операх «Петр I», «Маяковский начинается» есть очень многое из моего опыта работы в жанре песни, эстрадной музыки и, наверное, особенно в жанре музыки для кино. Основной путь взаимопроникновения различных жанров музыки, как мне кажется, пролегает через песню и танец, потому что в конце концов песня и танец — это те виды музыкального искусства, самые древние и вечные, из которых практически родилась вся мировая культура. Но в своих композиторских поисках я использовал не только технологические приемы из опыта работы в демократических жанрах музыки. Я старался разнообразить и способы эмоционального воздействия на публику, привлечь ее слушательское внимание путем более динамичной и «театральной» драматургии произведения, применения более лаконичных и эффективных музыкальных форм и по­строений.

Сейчас, на исходе столетия, многие задумываются: какая музыка будет в XXI веке? Вряд ли это возможно более или менее точно предсказать. Но, исходя из сегодняшней ситуации в мировой музыке, когда наличествуют классическая и современная академическая музыка, рок- и компьютерная музыка, традиционный и (мало еще известный) «экзотический» фольклор, можно предположить, что и дальше будет происходить сближение различных направлений, стилей, жанров музыкального искусства, их взаимообогащение и некий синтез.

 



[1] Доклад прочитан на Международной научно-практической конференции «Гуманитарная культура как фактор преобразования России» (СПбГУП, 22–23 мая 1997 г.).